В его творческом багаже более полусотни ярких ролей, большинство из которых главные. Не случайно именно Антона несколько лет назад выбрали на главную роль в фильме «Казанова». А сейчас в сериале «Великая. Золотой век», который с успехом идет на Первом канале, он играет фаворита императрицы Екатерины – легендарного графа Орлова…

– Антон, вам пришлось изучать какие-то исторические документы перед съемками, что-то искать в архивах?

– Конечно, перед любой подобной ролью изучаю все материалы о своем герое. Я посещал наш Государственный исторический музей, где познакомился с двумя потрясающими людьми – консультантами Антоном Махныревым и Ириной Кондрашкиной. Они мне рассказали подробности и детали жизни графа Орлова. Помимо этого, я сам многое узнал о нем. У нас, к сожалению, во всех предыдущих проектах в кино Григорий Орлов показан довольно однобоко: это фаворит императрицы – и все. Но она с ним прожила 12 лет, он открыл русской культуре литератора Дениса Фонвизина, изобретателя Ивана Кулибина, он общался с Михаилом Ломоносовым, проводил опыты по постройке фундамента в вечной мерзлоте, переписывался с философом Жан-Жаком Руссо. То есть был совершенно не дурак. Он спас не только Москву, но и Европу от чумы… То есть в нем была бездна положительных качеств. Это многогранная фигура, которая недооценена.

– Как уживались на съемочной площадке с ушедшей эпохой, привыкали к костюмам?

– Привыкал, например, к каб­лукам, так как я не ношу их в жизни. Но в принципе каких-то сложностей не было. Я все-таки театральный артист, и в спектаклях у нас бывают разные эпохи. Главное – чтобы все это органично смотрелось. И потом это надо уметь носить, например, понимать, что такое парик. Что во времена Екатерины Великой без него нельзя никуда было вый­ти. В моде были узкие плечи, маленький размер ноги. Что меня больше всего поразило: эстетика того времени в красоте мужчин. Я вроде не Квазимодо по современным меркам, но для того времени был бы ужасен. Тогда обязательно должно было быть пузико у мужчин. Если нет его и второго подбородка, то ты либо чахоточный и скрываешь это, либо ты нищий и тебе есть нечего. Потом – щетина. Сейчас она даже модная, а тогда щетина была признаком неопрятности, грязности, если можно так сказать, ее вытравливали… мышьяком!

– Что вам запомнилось на съемках в сериале или, может быть, даже поразило?

– Поразила сцена охоты. Потому что она была воссоздана специально для съемок нашего сериала. Огромное количество борзых, искусственный заяц, и все за ним бежали, мы – на лошадях, трубят начало охоты, все в красивых костюмах, шляпах с перьями… В общем, все самое лучшее – сразу! (Смеется.)

 – У вас много различных кинопроектов. Как все успеваете?

– Что я могу успеть? Успеваю только работать. Чудес не бывает, увы… Цену плачу за это не очень хорошую: нет такого близкого контакта с детьми (у Хабарова 16-летний сын и 13-летняя дочь. – Ред.), какого бы хотелось. Например, приезжаю домой из киноэкспедиции очень уставший – предположим, меня не было дома месяцев пять. Надо восстанавливаться. Дети хотят на каток, а у меня даже сил нет на него пойти! Правда, сейчас дети уже подросли, и им не очень надо ходить со мной на каток…

– Несколько лет назад вы говорили, что дети тоже снимаются в кино, пробуют себя. Сейчас им интересна эта профессия или хотят выбрать что-то другое?

– Они задумываются и о других профессиях. У них большой выбор, их ни в чем не ограничивают, есть еще возможность подумать. Наша профессия непростая, как, впрочем, и другие. Но более зависимой сложно придумать, надо еще постараться найти. Режиссеру ведь не навяжешь себя. Он, допустим, видит в этой роли именно этого актера, а не тебя. А только в Москве выпускается 120 артистов в год. А есть еще прекрасные школы в Ярославле, Саратове и так далее… И где все эти ребята?

– Если уж заговорили о профессии, об учебе – вы бы не хотели преподавать?

– Я был бы не против. Мне хочется поделиться опытом. Но пока нет времени. Я человек ответственный. И понимаю, что не получится одной частью преподавать, а другой – бегать на съемки и сниматься. Дети — это все-таки ответственность: надо их научить, а потом поддерживать. Мои педагоги были с нами 24 часа и семь дней в неделю. То есть если заниматься педагогикой, то это такое бескорыстное служение, когда ты не думаешь о своей собственной карьере…

– А режиссерские или продюсерские амбиции у вас есть?

– Я учился на режиссерском отделении два с половиной года. Но желания такого – снять как режиссер фильм – у меня нет. Пока просто не хочется. Зная индустрию изнутри, я не завидую режиссерам…

– Есть какая-то роль, которую вам бы хотелось сыграть, но режиссеры в вас пока в ней не видят?

– Есть пьесы, которые мне не удалось сыграть. Например, «Три товарища» Ремарка в театре «Современник». В фильмах я сейчас играю и положительных героев, и отрицательных персонажей – в этом смысле мне везет, все роли разные. А проект «Казанова» – вообще просто подарок судьбы: 14 образов в одной роли! О чем еще можно мечтать?! Я и в театре выбираю сознательно разные роли, стараюсь заходить на неуютную территорию. Потому что рост актера да и вообще человека – он не идет в комфорте, он происходит из дискомфорта, так уж устроен наш организм. Поэтому сам захожу на эту территорию, совершаю ошибки, одерживаю победы… Здорово, что никто этого не видит, а видят только результат. Но все это от безграничной любви к профессии. Я люблю ее и готов изучать больше и больше.

– Вы пересматриваете фильмы со своим участием?

– Да, конечно. А как не смотреть? Если бы я был, допустим, врачом. Вот сделал операцию – и иди, больной, дальше? Так нельзя! Можно, конечно, обладать большой самоуверенностью, но у меня ее нет. Я смотрю, что мне удалось или не удалось с точки зрения общего материала. Удалось ли мне протянуть идею, тему человека?..

– Насколько артисту важно играть и в театре, и в кино?

– Мне кажется, что это очень важно. Без театра я бы не смог. Там другие мышцы задействованы, там как раз нет права на ошибку, там нужно работать со зрителем. В театре есть куда копнуть, куда углубиться. Ну и для кино не пишут сценарии Федор Достоевский, Антон Чехов, Лев Толстой и Максим Горький… Но в кино тоже есть свой рост и интерес — это все разные составляющие профессии. И кино, и театр – все вместе и получается нужный профессиональный объем.

– Обратила внимание, что вы активно общаетесь с поклонниками в социальных сетях…

– У меня там такая аудитория прекрасная: юристы, врачи, учителя… Всегда, когда собираю информацию про какого-нибудь героя, мне все помогают. Когда к «Казанове» готовился, они мне столько интересных случаев про аферистов прислали! Мне с ними интересно общаться. Я дарю билеты в театр – просто так, без всяких условий. Я не зарабатываю деньги на своих подписчиках – просто общаюсь, это такая моя отдушина в социальной сети… Я смотрел передачу одну, никогда не забуду: там показывали, как Муслим Магомаев общался со своими поклонниками в социальных сетях. Если он это делал, а я что?! Это люди, которые меня смотрят, это моя аудитория – зачем мне от нее отделяться? Это же глупость!

– Ваша супруга Елена тоже актриса. Как в одной семье уживаются два актера? Не тяжело вам?

– Наоборот, хорошо. Мы с Леной очень похожи. У нас близкая связь, мы вместе уже больше 20 лет, и столько кризисов разных пройдено… У нас замечательные отношения, каких-то огромных проблем нет, наоборот, есть поддержка, помощь… Часто задают этот вопрос на самом деле. Но в моей парадигме он устарел – в том смысле, что мы об этом как-то и не думаем, просто живем, и все… Мы вечером, если вместе, что-то друг другу расскажем, в кино сходим, книжки почитаем, с детьми поругаемся… Переходный возраст, и нам тоже не сладко. (Смеется.) Обычная семейная жизнь, как и у всех…

Анна Соколова

Фото В. Тараканова.